До сих пор вопреки надеждам и ожиданиям многих специалистов и экспертов разразившийся на всем мировом финансовом пространстве кризис вместо завершения получил дальнейшее продолжение в виде долговых кризисов в ряде европейских стран. В 2010 г. первыми странами, зафиксировавшими проблему суверенного долга, были Греция и Ирландия, далее вся еврозона поэтапно была охвачена кризисным пожаром. Здесь следует уточнить, что в Греции изначально были серьезные внутренние проблемы, во многом спровоцировавшие долговой кризис, и не случайно именно в этой стране впервые эти проблемы вышли из тени, породив дальнейшие негативные последствия. 

Подчеркнем, что последовательную трансформацию ипотечного кризиса в США в мировой финансовый кризис и далее в долговые кризисы ряда европейских стран следует рассматривать через призму тех глубинных проблем, которые уже созрели достаточно давно как в экономиках стран, так и в системах регулирования этих стран. Иными словами, разразившийся кризис отнюдь не явился результатом действия непрогнозируемого стечения обстоятельств или какихто новых факторов мировой экономики. Он лишь заострил проблемы, которые в течение многих лет формировались на финансовых рынках.

США, объективно находясь в авангарде финансового рынка мира, имели возможность пользоваться преимуществами своего лидирующего положения, но в то же время эта страна первой испытала последствия несбалансированности финансовых механизмов. Однако многие ведущие экономисты накануне кризиса были оптимистично настроены. Так, Рэндалл Рэй утверждал, что "в последние годы появилась уверенность, что экономика добилась более стабильного состояния".

В качестве примеров факторов, на которых базировалась эта уверенность, он приводит следующие: более успешная денежная политика ведущих центральных банков мира, которая усмирила инфляцию и колебания экономического цикла; глобализация, которая облегчила поглощение шоков, так как эффекты распределены; достижения в области информационных технологий, которые улучшили оценку риска и ускорили коммуникации; увеличение прибыли и снижение корпоративных финансовых рычагов, что привело к увеличению стоимости акций; секьюритизация, улучшившая управление риском и перенаправившая риски тем участникам, которые лучше к ним приспособлены; производные инструменты, которые могут быть использованы для хеджирования нежелательного риска.

В совокупности эти факторы привели к стойкому убеждению, что центральные банки обладают желанием и возможностью изолировать и устранить любые угрозы финансовой системе. Практика показала, что данное убеждение не соответствует действительности. Накануне кризиса понимание того, что достижение финансовой стабильности и противодействие кризисным явлениям выступают одними из важнейших вопросов мировой экономики, было утеряно из-за постоянно растущих запросов участников рынка. А легкость передачи ипотечного кризиса с одного сегмента финансового рынка на другой во многом была вызвана финансовой либерализацией.

До 1990-х гг. только инвестиционные банки и брокерские компании, которые согласно закону Гласса-Стигалла, не могли принимать депозиты, создавали секьюритизированные ценные бумаги. Однако Закон о финансовой модернизации 1999 г. фактически устранил разделение финансовых учреждений США на коммерческие и инвестиционные банки. А после создания банковских и финансовых холдинговых компаний стало возможно сочетать практически любые виды бизнеса на финансовых рынках. Коммерческие банки активно включились в данный процесс еще и потому, что секьюритизация ипотечных активов по определению переносила риски с организаторов выпуска облигаций, обесцененных ипотекой, на инвесторов. Для банков возможность снять с баланса данные активы носила принципиальный характер, поскольку соблюдение Базельского норматива достаточности капитала требовало дополнительных ресурсов.

В условиях падения доходов на рынке акций банки искали источники доходов, не требовавшие увеличения собственного капитала. Рынок ипотеки идеально подходил для этой цели, так как предлагал потенциальные доходы от организации ипотечных займов, их секьюритизации, обслуживания секьюритизированных бумаг, страхования и т.д. В результате одно подразделение финансовой холдинговой компании могло заниматься выдачей ипотечных займов населению, другое - производило обслуживание ипотеки, т.е. собирало и перераспределяло процентные платежи и выплаты основного долга, третье - создавало обеспеченные ипотекой ценные бумаги, четвертое - формировало специальные инвестиционные структуры, принимавшие участие в секьюритизации, пятое - занималось андеррайтингом и продажей ценных бумаг, обеспеченных ипотекой, и т.д.

Каждое из этих подразделений взимало комиссии за свои услуги, обеспечивая банку доходы и не требуя дополнительного капитала в соответствии с установленными нормативами. Это в краткосрочном плане увеличило доходы финансовых учреждений, но одновременно резко усилило подверженность систематическому риску. Механизм рыночного финансирования ипотеки стал развиваться таким образом, что его основной целью стало постоянное увеличение оборотов рынка за счет привлечения новых заемщиков, облегчения процедуры получения кредитов, эмиссии новых инструментов с гибридными характеристиками.

В данном случае нововведения, призванные сделать рыночный механизм более эффективным, в конечном счете сделали его еще более подверженным рискам. В Великобритании Норсен Рок, крупный кредитор недвижимости, вынужден был впоследствии закрыться из-за одновременного снятия вкладчиками средств со своих депозитных счетов, вызванной паникой. В Германии ряд банков потерпели убытки от инвестиций в финансовые активы, связанные с американскими ипотеками. В феврале 2008 г. ВестЭлБи, принадлежащий государству немецкий банк, дополнительно получил от своих собственников, правительства Северной Рейн-Вестфалии, капитал в сумме 5 млрд. евро для покрытия убытков от операций с subprime бумагами. В начале 2010 г. французский банк Сосьете Женераль официально озвучил сумму расходов в объеме 1,4 млрд. евро в виде резервов и убытков на так называемые "токсичные" активы.

Несмотря на положительные прогнозы банка о результатах своей деятельности за последний треместр 2009 г., был отмечен очередной рост его потерь по активам, связанным с американскими ипотечными кредитами. Таким образом, с начала развития кризиса мы могли наблюдать быструю смену событий в экономической жизни.

Оглушительные банкротства крупнейших банков, списание многомиллиардных долгов с балансов, разорения частных игроков, изначально сомнения в том, что ипотечный кризис США перекинется на другие страны, сменились пессимизмом и сравнением разразившегося кризиса с Великой депрессией 30-х гг. XX в. После этого снова появились робкие надежды на выход из кризиса. Так, в середине 2010 г. в США появились положительные прогнозы, обусловленные положительной динамикой мировых фондовых рынков, вызванные, в свою очередь, публикацией хороших отчетов крупных американских компаний.

Однако оживление на рынке не подтвердилось оптимизмом всех участников. Например, по данным июльского опроса 2010 г. управляющих фондами, проведенного Bank of America Merrill Lynch, 12 % опрошенных прогнозировали спад мировой экономики в течение следующего года и собирались сократить в портфелях долю рискованных активов. При этом еще в мае 2010 г. 24 % опрошенных респондентов были уверены в восстановлении экономики.

На современном этапе мирового развития мы вполне можем констатировать, что период неопределенности продолжается. Европа пока еще не решила своих проблем; экономическая политика США достаточно невнятна; что же касается России, то серьезных оснований для ее позитивных оценок нет. Вовлеченность европейских стран в кризис была вызвана не только серьезными вложениями банков в американские ипотечные бумаги и взаимопроникновением международных финансовых рынков в условиях глобализации, но и, как было отмечено выше, проблемами, накопившимися в национальных экономиках.

Собственные государственные проблемы явились катализатором развития кризиса и его трансформации в новые формы, а также в проблемы внутри системы объединенной Европы: разный уровень развития стран, разнонаправленные интересы сильных и слабых участников Евросоюза, сложность отстаивания позиций и взглядов представителей разных стран, сложность координации действий различных наднациональных регулятивных структур. Все это в комплексе помешало справиться с глобальным кризисом, породив отдельные долговые кризисы внутри Евросоюза, поставив под угрозу саму идею существования объединенной Европы и целесообразность единой валюты.

В качестве негативного фактора, с точки зрения развития кризиса, в Европе следует также назвать структуру еврозоны, которую можно охарактеризовать как валютный, но не бюджетно- налоговый союз. Имея единую валюту, в еврозоне отсутствует единое налоговое и пенсионное законодательство. Соответственно, нет единых механизмов в данных немаловажных сферах экономики, через которые можно осуществлять регулирование. Безусловно, Евросоюз находится в состоянии активной борьбы с кризисом и ищет новые пути решения целого комплекса проблем.

К позитивным шагам следует отнести инициативу министров финансов лидеров-стран объединенной Европы в мае 2010 г. по созданию Европейского фонда финансовой стабильности в размере 75 млрд. евро. В октябре 2011 г. и феврале 2012 г. были согласованы лидерами еврозоны антикризисные меры, в рамках которых было заключено соглашение о списании банками 53,5 % долговых обязательств Греции. Кроме того, следует сказать об увеличении объемов средств Европейского фонда финансовой стабильности почти до 1 трлн. евро. В то же время хотелось бы подчеркнуть, что в настоящее время мировое финансовое сообщество, с точки зрения дальнейших перспектив развития находится в состоянии неопределенности, так как полностью кризис не преодолен, еще необходимо пройти долгий путь перестройки механизмов и систем регулирования финансовых рынков, прийти к пониманию согласованности действий на межгосударственном уровне, а не ограничиваться локальными решениями проблем, которые на самом деле являются не настоящими решениями, а лишь отсрочкой во время нахождения решения.