Начатый в 2008 г. и продолжавшийся в 2011 г. переход к «новому облику» Вооруженных сил  Российской Федерации, как утверждалось нашими высшими военными руководителями, был четко спланирован. Однако на деле планы оказались сырыми, их пришлось корректировать на ходу, устраняя различные недочеты. 

Подобным образом происходило и финансово-экономическое обеспечение военного строительства. Прозвучавшие обнадеживающе заверения министра финансов А. Кудрина в канун 2011 г. в том, что «в полное распоряжение министерств и ведомств будет представлено 98% бюджетных расходов», так и остались только словами. А подписанная в последний день 2010 г. президентом Д. Медведевым новая государственная программа вооружения ГПВ на 2011-2020 гг., как теперь выясняется, оказалась не согласована с так и не принятой в 2011 г. очередной федеральной целевой программой по модернизации оборонно-промышленного комплекса. Естественно, это самым негативным образом сказалось на качестве планирования и исполнения государственного оборонного заказа ГОЗ на 2011 г.

Результаты 2011 г. в военной экономике и военной реформе дают более чем достаточно оснований говорить о серьезных проблемах и противоречиях, обнаружившихся на новом этапе военной реформы в РФ при решении пяти ее основных задач, поставленных президентом Д. Медведевым три с лишним года тому назад.

Даже краткое перечисление организационно-структурных перемен в ВС РФ за прошедшие три года впечатляет. На протяжении 2009 г. был произведен переход от дивизионно-полковой структуры соединений всех видов ВС к бригадной, за исключением Воздушно-десантных войск и Ракетных войск стратегического назначения. Опыт функционирования ВС в новой структуре в 2010 г. продемонстрировал наличие проблем с обеспечением постоянного высокого уровня их боевой готовности при сохранении смешанной, принудительно-добровольной системы комплектования рядовым и младшим командным составом РМКС. В конце 2010 г. было установлено новое военно-административное деление РФ: четыре военных округа вместо шести и, соответственно, четыре объединенных стратегических командования ОСК, которым подчинены все военные силы на территории округов, исключая стратегические. В результате этого на верхних ярусах войсковой иерархии получилась трехзвенная система управления: ОСК в округе оперативные командования армии, бригады и другие воинские части.

Важнейшая организационно-структурная новация 2011 г. создание Войск воздушно-космической обороны ВКО как самостоятельного рода войск. В некотором смысле это можно рассматривать как возрождение в миниатюре бывшего вида ВС СССР, называвшегося Войсками противовоздушной обороны ПВО страны.

Исключительно важным структурным нововведением следует считать произошедшее за предыдущие три года разделение управленческих функций в Минобороны по двум «стволам»: первый отвечающий за всестороннее обеспечение деятельности ВС, второй отвечающий за строительство ВС, планирование применения войск и их боевую подготовку. Первый ствол комплектуется, по опыту цивилизованных государств, в основном гражданскими специалистами, второй военными. Отметим, что путь к такой структуре, которая была признана наиболее рациональной для РФ еще в мае 1992 г., занял почти 20 лет. Тогда она была объявлена на конференции в Генштабе как установка Президента РФ Б. Ельцина тогдашними высшими должностными лицами: министром обороны П. Грачевым и его первым заместителем А. Кокошиным. Очевидно, что российский генералитет не поддержал такую перестройку и всячески препятствовал ей, стараясь не выпустить из своих рук финансово-экономические рычаги со связанными с ними возможностями. На что ушли многие годы и ресурсы.

Теперь на первый управленческий «ствол» легли две важнейшие задачи: финансово- экономическое обеспечение всех видов деятельности Минобороны и ВС РФ, а также взаимодействие с оборонно-промышленным комплексом ОПК в целях обеспечения поставок вооружения и военной техники ВВТ.

Новые службы материально-технического обеспечения МТО ВС РФ объединили в структуре второго управленческого ствола тыловое и военно-техническое обеспечение войск, что опять таки соответствует положительному опыту многих цивилизованных государств. А произошедшее снижение объема задач позволило вчетверо сократить численность военнослужащих управленцев и переключить оставшихся на решение сугубо военных задач. Многие конкретные виды хозяйственно-экономической деятельности вообще выведены из Минобороны и переданы в ОАО «Оборонсервис», обеспечивающее решение следующих задач: сервисное обслуживание ВВТ, модернизацию, ремонт, ликвидацию излишков, утилизацию ВВТ; эксплуатацию всех объектов недвижимости; предоставление гостиничных услуг и др. Что же касается других функций МТО, то часть их передана полностью или частично сторонним организациям через новый для нас вид обеспечения посредством аутсорсинга. Это охватило такие виды обеспечения, как продовольственное, банно-прачечное  для военно- служащих; аэродромно-эксплуатационное обслуживание, автоперевозки, заправка топливом, техническое обслуживание и ремонт для содержания войск и ВВТ. При этом «Оборонсервис», как правило, выполняет роль генерального агента Минобороны, распределяя его контракты через систему торгов.

В целом таких радикальных структурных преобразований Минобороны и ВС еще не знали. И опыт их функционирования в 2011 г., естественно, вскрыл как достоинства, так и недостатки. Однако есть и ценные результаты, в частности, по дислокации войск. Достаточно отметить, что количество охраняемых военных городков сократилось с 22 тыс. до 4 тыс., а в скором времени их останется менее тысячи. Для их охраны оказалось достаточным иметь всего лишь около 7 тыс. чел. Аэродромная сеть ВВС, в которую входило 356 аэродромов, сведена в 7 авиационных баз с мощной инфраструктурой, при этом входящие в них аэродромы лучше эксплуатируются и ремонтируются. Высвобождаемые жилые городки и другие объекты передаются в собственность местных органов власти.

Военно-техническая политика РФ и ее реализация
В начале осени 2011 г. выяснилось, что Минобороны не удается согласовать контракты на строительство двух подводных атомных ракетоносцев типа «Борей» и одной многоцелевой атомной подводной лодки типа «Ясень» с ОАО «Объединенная судостроительная корпорация» ОСК. По заявлению министра обороны А. Сердюкова, речь шла о последних 20 млрд руб. из 581 млрд общего объема ГОЗ Минобороны на 2011 г. ОСК отказывалась раскрыть структуру цены на свою продукцию в соответствии с требованиями заказчика.

Хотя эта скандальная ситуация непосредственно и не влияла на боевой потенциал Российских морских ядерных сил сдерживания для новых лодок попросту нет ракет, она весьма настораживала, т.к. обещания правительственных чиновников урегулиро- вать ее раздавались практически всю вторую половину лета. Сейчас уже становится понятно, что попытки личного вмешательства президента страны и председателя правительства лишь помогали им сохранить лицо. Несмотря на это, они оба сделали тогда весьма важные заявления, затрагивающие как военные расходы, так и военно- техническую политику России.

Результаты выполнения ГОЗ в первый год действия программы пока лишь подтверждают подобный скептицизм. Так, вместо ожидавшегося Минпромторгом России прироста военного производства в рамках ГОЗ в судостроении на 14% произошло его падение на 15,7%, а ввод в строй уже якобы заступающих, по некоторым оптимистичным заявлениям, на боевое дежурство подводных ракетных крейсеров стратегического назначения «Борей» отстает от графика на 6-12 месяцев и ожидается к концу 2012 г.

Выпуск продукции судостроения в рамках ГОЗ в 2010 и 2011 гг. составил 126 млрд 649 млн и 106 млрд 765 млн руб. соответственно, что позволяет рассчитывать на освоение заложенных в государственную программу вооружения на переоснащение Военно- морского флота 4,7 трлн руб. лишь при условии ежегодного прироста производства в военном судостроении со среднегодовым темпом в 30,6% на протяжении оставшихся 9 лет. Выпуск продукции судостроения по ГОЗ в 2020 г. при этом будет в десять раз превышать выпуск 2011 г.

При более реалистичной оценке прироста производства максимум 10% ежегодно необходимые ассигнования на судостроительную часть государственной программы вооружения не превышают 1,7 трлн руб., т.е. расходы бюджета на морские вооружения могут быть сокращены на 64%, или почти в 3 раза. В этой связи совершенно логичным шагом в логике израсходования отведенного бюджета, а не экономии выглядит закупка импортной техники типа универсальных кораблей класса «Мистраль» во Франции.

Вот только необходимость последующего размещения всех четырех закупленных единиц на Тихоокеанском флоте представляется пока крайне сомнительной.

Прогноз выполнения ГОЗ судостроителями на 2012 г., с одной стороны, не очень радужный: в момент подготовки предложений по определению объемов ассигнований для проекта федерального бюджета на 2012 г. в июле-августе 2011 г. не были известны даже цены на продукцию отрасли. Контракты по ГОЗ 2011 г. на атомные подводные крейсера, строящиеся и проходящие испытания в Белом море, были подписаны Минобороны и ОСК лишь 9 ноября 2011 г. в присутствии премьер-министра В. Путина ровно за две недели до установленного срока сдачи продукции. И даже после подписания контрактов ОСК продолжало всячески противиться раскрытию информации о структуре цен на свою продукцию, что можно понять, если учесть аномальный характер скачков цен в судостроении, наблюдавшихся в косвенном измерении российской статистикой национальных счетов в предшествующие годы.

С другой стороны, усилия Минобороны на протяжении 2011 г. по реализации решения президента РФ от 25 ноября 2010 г. № Пр-3443 к концу года дали вполне ощутимые результаты. Так, по данным начальника Генштаба генерала армии Н. Макарова, Минобороны удалось сократить контрактные цены дизельной подводной лодки на 34%, корвета на 15% и фрегата на 26%.

Во многом аналогичная ситуация, к сожалению, складывается и с вооружением ВВС: закупленный еще в 2008 г. бомбардировщик Су-34 лишь в сентябре 2011 г. официально принят на вооружение государственной комиссией; уже закупленный истребитель Су-35М еще испытывается; зенитно-ракетный комплекс С-400 «Триумф», принятый на вооружение в 2007 г., до сих пор не имеет ракеты с дальностью 400 км, по которой, собственно, и получил свой индекс, разработку ее только планируется завершить в текущем году, но тем не менее ассигнования на строительство двух новых заводов для серийного производства комплексов С-400 в федеральном бюджете выделяются уже с 2010 г.

Всего за 2011 г. ВВС не получили новые бомбардировщик Су-34, истребитель Су- 35М, три Су-27СМ, два вертолета «Ансат-У». Кроме того, из ремонта не получены стратегический бомбардировщик Ту-95МС и перехватчик МиГ-31Б.

В отсутствие готовых к производству перспективных образцов руководители Сухо- путных и Воздушно-десантных войск практически прекратили закупки бронетанковой техники, сосредоточившись на глубокой ее модернизации. Закупки ракетно- артиллерийских систем также незначительны по той же причине.

В целом за 2011 г. российская оборонная промышленность не выполнила ГОЗ по 84 контрактам на сумму в 42 млрд руб.

Уверенность российского руководства в том, что гарантирование государством минимальной рентабельности производства в оборонно-промышленном комплексе на уровне 20% обеспечит переход к его инновационному развитию и необходимому росту выпуска продукции, ни на чем не основана и является результатом пропаганды со стороны российского военно-промышленного лобби, заинтересованного в перераспределении нефтяной ренты. По данным PwC бывшего «ПрайсуотерхаусКуперс», средняя рентабельность в 100 ведущих западных аэрокосмических и оборонных фирмах составила 7,8% и 9,0% в 2010 и 2011 гг. соответственно, что не мешало им инновационно развиваться, наращивать выпуск и выплачивать дивиденды акционерам.

На данном этапе преобразований ВС РФ потребовалось совершенствование нормативно-правовой базы. Во-первых, пришлось пересмотреть совокупность программно уставных документов, определяющих систему взглядов на порядок и правила ведения современных военных действий с учетом их межвидового характера, управления войсками и силами.

Во-вторых, потребовалась значительная деятельность по переработке документов, необходимых для функционирования ВС РФ в мирное время. В их числе уставы внут- ренней службы, дисциплинарный, строевой, различные наставления. Но особенно важным направлением деятельности стало участие специалистов Минобороны в разработке законопроектов по денежному довольствию военнослужащих и военным пенсиям  граждан, уволенных с военной службы.

Основные замечания к законопроекту о ДД, разработанному в Минфине и Минобороны, состояли в том, что новая система ДД углубляет раскол между государственными служащими: военными и гражданскими; между военными, принадлежащими к различным ведомствам внутри силового блока. Не введена привязка ДД к средней зарплате по стране и к бюджетному процессу, что могло бы упорядочить индексацию ДД. Использованы коррупциогенные формулировки отдельных законоположений. Главное же не установлен должный уровень ДД для военнослужащих нижних уровней войсковой иерархии, что затруднит добровольное комплектование армии.

Еще больше замечаний к тем положениям законов, которые определили уровни ВП. Они явно несправедливы по отношению к пенсионерам старших возрастов. Это может вызвать вал обращений с жалобами сразу же после начала выплат новых пенсий.

К сожалению, на вполне обоснованные замечания не последовало никакой реакции, и недостатки законопроектов перекочевали в законы.

Заключение
Поставленные в государственной программе вооружения на 2011-2020 гг. цели довести долю современных средств в имеющемся парке к 2020 г. до 70%, а по стратегическим ядерным силам до 100% нереалистичны и контрпродуктивны, т.к., во-первых, недостижимы в силу возможностей отечественной промышленности, что подтверждается результатами первого года выполнения программы, а во-вторых, обрекают ту же промышленность в случае гипотетического достижения указанных целей на не менее чем двукратное сокращение производства стратегических ядерных средств после 2020 г., а после 2025 г. и обычных вооружений для собственных Вооруженных сил. На существенную компенсацию этого сокращения за счет роста оружейного экспорта рассчитывать не следует, особенно в отношении стратегических ядерных средств.

По данным Минобороны России, в армиях ведущих зарубежных государств доля современных средств составляет 30-50%, что, очевидно, обеспечивает необходимую ритмичность работы их военной промышленности на внутренние рынки.

Поэтому, полагая, что оптимальное значение указанного целевого показателя для России лежит в тех же пределах, что и в других странах с достаточно развитым собственным военным производством, и исходя из заявленной стоимости государственной программы вооружения на 2011-2020 гг. в 20 трлн руб., получаем оценку возможной экономии расходов бюджета за счет программы вооружения до 2020 г. включительно в пределах 5,3-14,8 трлн руб. с учетом достигнутых к началу 2012 г. уровней целевого показателя программы вооружения в 25% и 16% для стратегических и обычных вооружений соответственно.

Преодоление нынешнего бюрократического ступора, вызванного борьбой между Минобороны и российским ОПК, возможно только при возвращении военно- технической политики на курс, указанный В. Путиным еще в 2004 г. в его президентском послании Федеральному Собранию в виде тезиса о «прозрачной военной экономике» как необходимом условии реформ. Это, безусловно, потребует отказа от практикуемого в последние годы бездумного накачивания ОПК бюджетными ресурсами, повышения дисциплины во всех звеньях государственного аппарата и решения проблемы политической безответственности власти в целом. Директивные и финансовые методы управления ОПК в условиях сложившейся модели властной вертикали оказались неэффективными ни в краткосрочной, ни в долгосрочной перспективе, о чем свидетельствует 12-летний опыт.

Без качественной публичной статистики, прозрачного федерального бюджета, политики гласности в военных вопросах и без борьбы с коррупцией на деле невозможно повысить эффективность, в том числе и военных расходов.

Устаревший по форме и содержанию иррациональный институт программного планирования вооружения фактически остается инструментом шантажа политиков и общества, заставляющим их каждые пять лет соглашаться с постоянно возрастающими аппетитами российского военно-промышленного комплекса без всякой ответственности за результаты. Это создает опасный эффект храповика, ведущий не только к по стоянному росту военных расходов, но и к милитаризации общества поддержанием мнения о возрастающей беззащитности России.

В Стратегии социального развития, утвержденной Минобороны России, на уровне 25%. Следует ожидать, что конкурентоспособность армии на рынке труда останется невысокой. Предпринятая после 2004 г. попытка решить проблему комплектования армии за счет добровольцев из СНГ, желающих получить российское гражданство, оказалась неэффективной. Во-первых, их предполагаемое стремление получить гражданство РФ парируется общедоступной информацией о том, что сами россияне, наиболее инициативная часть молодёжи, уверенная в своих способностях и умениях стремятся выехать за пределы страны как для получения образования, так и для трудоустройства с достойной оплатой труда. Во-вторых, тяготы и лишения военной службы, характерные даже в мирных условиях, не компенсируются уровнем оплаты и усугубляются реальным риском участия в боевых действиях.