В России несколько месяцев подряд наблюдается снижение потребительского спроса. Это может привести к сокращению роста промышленности.

- Каковы причины падения спроса?
- Перед кризисом 2008 года и в период восстановительного роста экономики были два ключевых фактора расширения спроса: нефтедоллары и банковское кредитование. Сейчас мировые цены на сырье остаются на высоком уровне, но они уже длительное время не растут. Следовательно, этот источник причиной расширения спроса быть уже не может.

Банковское кредитование в 2011­м и первой половине 2012 года было существенным условием для роста ВВП. В завершившемся году в первые восемь месяцев за счет вновь выданных кредитов происходило 25-27% конечного потребления домашних хозяйств - товаров и услуг. Это очень большая цифра. И потребительское кредитование у нас росло высокими темпами на 42-44% в год. Что произошло сейчас? При заморозившихся ценах на нефть потребительское кредитование волей или неволей должно снижаться, у российской банковской системы нет собственных ресурсов для его расширения.

Добавьте к этому отток капитала из России, и станет понятно, что возможностей для расширения потребительского кредитования нет. О том, что рынок кредитования у нас перегрет, заявляли в конце года и руководители Центробанка. В результате, по нашим расчетам, рост ВВП в 2013 году может составить 3,1-3,2%, а рост промышленного производства будет явно ниже 3%.

- А какое значение имеет спрос для роста промышленности, для роста ВВП?
- Мы провели в 2012 году специальные исследования факторов покрытия спроса. И увидели, что увеличение внутреннего спроса на каждые 100 руб. покрывается инфляцией на 50-55 руб. На 22-25 руб. увеличение спроса импортом. И только 20 руб. идет на расширение внутреннего производства. Такая картина устойчиво проявляется на протяжении последних 12 лет.

- А причины вам удалось установить?
- Да. Прежде всего плохой бизнес-климат. Когда предъявляется спрос, производители не хотят расширять производство или расширяют его очень незначительно. В основном спрос удовлетворяется за счет роста цен или закупки импорта. Получается порочная система: за рост мы должны платить инфляцией. И вот важное следствие: как только у нас инфляция снижалась, темпы роста производства падали. Эти показатели связаны на институциональном уровне.

- Какой может быть зависимость между спросом и ростом ВВП в нормальных условиях?
- Она прямая. В любом случае рост сопровождается инфляцией, потому что все структурные проблемы сохраняются. Вопрос в пропорциях. Скажем, мы провели аналогичные исследования и по США, и по Китаю. В США тоже инфляционная экономика. Но в отличие от нас инфляция покрывает внутренний спрос на 40-42%. В Китае вообще порядка 25%. То есть расширение внутреннего спроса в Китае на 100 единиц национальной валюты приводит к гораздо большему росту производства при прочих равных условиях, чем у нас. Именно потому, что производители на монетарные импульсы реагируют расширением, увеличением мощностей, инвестициями. У нас этого не происходит.

- Какие способы стимулирования внутреннего спроса известны в мире?
- Базовых способов три. Первый - внешний. Например, увеличение экспорта на международные рынки. Это может быть и сырье, и продукция обрабатывающей промышленности. Второй - расширение банковского кредита. Третий - развитие у населения склонности к потреблению.

- Насколько, по-вашему, ситуация падения спроса сейчас опасна для промышленности?
- В довольно высокой степени. Падение спроса неизбежно приведет к снижению темпов роста промышленности. Я думаю, что даже в такой опасной ситуации улучшение бизнес-климата могло бы содействовать нормализации положения. Под бизнес-климатом я имею в виду и судебную систему, и коррупцию, и картельные соглашения о контроле цен. Борьба с последним фактором, прямая задача Федеральной антимонопольной службы. Это делается и в Европе, и в Америке, но не у нас. Добавлю и меры по стимулированию малого и среднего бизнеса. Во всем мире после кризиса малый бизнес начал развиваться, а у нас этого не произошло. Доля малых предприятий как была на уровне 15-17%, так и осталась. А норма в мире от 30 до 60%.

- А почему у нас малый бизнес не растет?
- Невыгодно. Большие риски, коррупция, высокая арендная плата, отсутствие конкуренции. Ни для кого не секрет: ларек платит арендную плату за то, что он есть, и дополнительно платит за то, чтобы рядом других ларьков не было. А после этого уже можно контролировать цены как угодно. Маленькие магазины не могут конкурировать с сетями, потому что те ведут нечестную игру. Я как макроэкономист могу только оценить последствия. Они состоят в том, что при высоких ценах на нефть у нас темпы роста все падают и падают, и экономика на монетарные импульсы не реагирует адекватным ростом.

- Существуют два вида спроса: потребительский и инвестиционный. Какая между ними зависимость?
- Формально зависимости нет, кроме, если выражаться научным языком, информационного сигнала. Когда предъявляется потребительский спрос, который нельзя удовлетворить при нынешнем производстве, то это сигнал для увеличения инвестиционного спроса и расширения производства. Это идеальная схема. Если мы видим, что на товар А растет спрос, мы должны увеличить его производство. Для предприятия это способ максимизировать прибыль. Но эта косвенная связь между видами спроса у нас проявляется крайне незначительно. Повторю: ответом на рост спроса на товар А у нас становится повышение цены на него.

- Но у нас сейчас инвестиционный спрос тоже не растет. Почему?
- У нас он вообще всегда отставал от потребительского спроса, и вы правы, его рост остановился. Особенно если инвестиционный спрос очистить от государственных мегапроектов - Олимпиады, чемпионата по футболу и т.п. Либо очистить от государственных инвестиций. Потому что их принимают росчерком пера, а не сигналом рынка.

- В каких отраслях в первую очередь может проявиться сокращение темпов роста?
- В обрабатывающих. Топливно-энергетический комплекс расти быстро не будет, но и падать тоже, его темпы роста сохранятся на уровне 1-2%. В ТЭКе есть объективные ограничения: по пропускной способности трубопроводов, железных дорог и т.д. А обрабатывающая промышленность да, это очень чуткий индикатор. По правительственным планам хорошо бы нам расти на 5-7% в год, если мы хотим ставить перед собой какие-то амбициозные задачи. Например, догнать по ВВП на душу населения сначала Восточную Европу, потом, может, и Западную. А по сути получается, что мы сейчас за 2-3% роста будем биться при таком инвестклимате. Это вопрос и экономический и политический: если мы хотим действительно улучшать качество жизни, то мы должны быстрее расти.

- Как отразится на внутреннем спросе вступление нашей страны в ВТО?
- Это очень сложный вопрос. Предусмотрен пяти-семилетний переходный период. В наступившем году, наверное, ничего особенного не произойдет. Скорее, вступление в ВТО отразится не на спросе, а на предложении. А тут, конечно, прямая опасность состоит в том, что спрос будет покрываться импортом в большей степени, чем сегодня. Не исключаю вероятность, что после вступления в ВТО мы завоюем чужие рынки, скажем, по черной металлургии. Но то, что после вступления в ВТО мы вдруг потесним импортные товары у нас дома, вот в этом у меня большие сомнения.

- Вы имеете в виду потребительские товары?
- Да, в том числе автомобили и многое другое. Известно, что в собираемых у нас иномарках на 95-97% все импортное. В области электроники аналогичная ситуация. За последние пять лет все заводы, что у нас построены для сборки товаров под иностранными марками, так и не увеличили локализацию компонентов. У нас сталь не та, химия не та, допуски не те, резина не та.

- Все-таки в чем заключается проблема неконкурентоспособности нашей продукции?
- Есть комплекс причин. Конкурентоспособность начинается с инноваций и заканчивается трудовой дисциплиной, стандартами. Российский «форд» собирали лучше, чем немецкий. Это был установленный факт. Мы можем под контролем иностранной компании добиться высокого качества сборки. Аналогичная ситуация с «фольксвагеном», который собирают в Калужской области: качество сопоставимо, если не лучше, чем в Восточной Европе, в той же Словакии. Но выпускать хорошие свои товары - это как раз вопрос экономической политики. Сегодня дискутируется вопрос, надо ли нам все производить у себя, как это было в СССР. Конечно, надо выбирать какие-то прорывные направления, где у нас есть достижения, и их развивать.

И не могу не сказать о малом бизнесе. В Германии все сложное оборудование делают малые предприятия. В Европе малый бизнес ассоциируется с малыми тиражами и высоким качеством. А у нас он с низким качеством или вообще не с качеством, а с торговлей. Хотя, казалось бы, конечно, малые предприятия, организованные пятью-десятью умельцами, должны делать штучный качественный товар, и должны быть все условия для того, чтобы малые предприятия развивались интенсивно. У нас такого нет.

- Почему нет?
- Это трудно. Надо начинать с того, что государство должно обеспечивать условия, содействовать развитию малых предприятий созданием инфраструктуры. В понятие «инфраструктура» может быть включен и поиск заказчиков. Я четыре года назад занимался в Центральном федеральном округе этими проблемами, мы писали даже инвестиционную стратегию развития ЦФО. Были и программы поддержки малого бизнеса не только с точки зрения самозанятости, но и с точки зрения роста конкурентоспособности. Были идеи создания государственных информационных порталов, чтобы сводить между собой заказчиков и производителей. Сейчас, под воздействием кризиса, слишком усилилась роль государства, происходит укрупнение компаний с госучастием, и это, естественно, снижает конкуренцию.

Становится понятно, что с такой институциональной средой мы расти не будем. Основная проблема оживить экономическую активность. У меня ощущение, что мы последние года полтора движемся к стагнации. И даже при хороших ценах на нефть, выше $100 мы будем расти на уровне 1-1,5% еще в течение года, двух, трех, сколько позволит ситуация. Но прорыва не будет.