В мае 2010 г. в Великобритании пришло к власти коалиционное правительство консерватора Дэвида Кэмерона и либерального демократа Ника Клегга. К этому времени начавшийся в 2008 г. финансово-экономический кризис в еврозоне был уже в полном разгаре. Пока дела в Евросоюзе шли в целом неплохо, и Великобритания пребывала в относительном финансовом благополучии, британцы в основном положительно смотрели на ЕС и членство в нем страны. Но с началом кризиса английская экономика, половина экспорта которой приходится на страны ЕС, болезненно ощутила проблемы евро. Соответственно, все больше избирателей, особенно среди тех, кто голосовал за консерваторов, стали склоняться к идее выхода страны из ЕС.

В британской элите и значительной части общественности упрочение позиций Брюсселя в противовес Лондону никогда не вызывало энтузиазма. Одним из наиболее сильных обвинений в адрес лейбористов и их тогдашнего лидера Гордона Брауна было то, что согласившись на Лиссабонский договор, на финансовую поддержку еврозоны и - ранее, еще при Тони Блэре, приняв ряд норм ЕС в сферах уголовного и трудового права, лейбористы «сдали» Брюсселю важные суверенные полномочия Великобритании.

Тема взаимоотношений с ЕС в условиях кризиса стала одной из основных в предвыборной кампании 2010 г. и фактически определила победу консерваторов и их лидера Дэвида Кэмерона. Начиная кампанию, консерваторы обещали провести референдум по вопросу присоединения к Лиссабонскому договору, а когда договор получил одобрение без референдума, заговорили о желании получить мандат на ведение переговоров о гарантиях и уступках в применении договора. Позиция самого Д.Кэмерона заметно эволюционировала: будучи в оппозиции прагматичным евроскептиком, во главе правительства он стал скорее прагматиком, а уже потом евроскептиком. Прагматичный подход нового кабинета к Евросоюзу в условиях мирового кризиса и кризиса еврозоны вызвал в консервативной печати разговоры о «странной смерти евроскептицизма», а также о том, что Европа перестала быть «токсичной» темой в британской политике. В дальнейшем, однако, обозначились серьезные различия между взглядами Д.Кэмерона и значительной части консерваторов на членство Соединенного Королевства в ЕС.

Финансово-экономический кризис в Греции, а затем и в других странах еврозоны болезненно отражался на экономике Великобритании. В то же время он подталкивал ЕС к дальнейшим шагам в сторону федерализации через создание механизмов для более эффективного управления экономиками стран-членов. Все это объективно требовало кардинального пересмотра британского курса в отношении ЕС прежних лейбористских правительств. Главное, к чему стремился на первых порах Д.Кэмерон в условиях набирающей силу идеи усиления политических полномочий ЕС как наиболее действенного способа борьбы с еврокризисом, избавиться от взятого кабинетом Г.Брауна в порядке «доброй воли» одностороннего обязательства финансовой помощи Греции и воспрепятствовать передачи полномочий Вестминстера в пользу Брюсселя.

В декабре 2010 г. страны-члены ЕС договорились создать Европейский стабилизационный механизм, который с 2013 г. Должен был заменить Европейский механизм экономической стабильности. Хотя Британия и одобрила в этой связи изменение статьи 36 Лиссабонского договора, она не собиралась присоединяться к внутренним антикризисным мерам и финансировать еврозону. Поэтому в ответ на требования ЕС в апреле 2011 г. предоставить дополнительные суммы на решение проблем еврозоны Д.Кэмерон предложил канцлеру ФРГ Ангеле Меркель сделку: Британия пойдет на изменение Лиссабонского договора, что является серьезным шагом для лидера консервативной партии, который подвергается жесткой критике у себя в стране из-за того, что он отклонил решение о проведении референдума по Лиссабонскому договору, но не будет участвовать в финансовой помощи Греции и введет жесткие ограничения на оказание финансовой помощи другим странам еврозоны. Эта сделка помогла Д.Кэмерону избавиться от наследия экономической политики лейбористского кабинета Г.Брауна в отношении ЕС.

После этого на первый план его политики в отношении ЕС вышли две темы. Прежде всего, это тема возвращения переданных Т.Блэром при разработке Лиссабонского договора суверенных полномочий от Лондона к Брюсселю в обмен на британское согласие внести требуемые ЕС изменения в Лиссабонский договор. Вторая, не менее важная тема, касалась получения Британией особого статуса в ЕС и гарантий сохранения ее суверенных прав при дальнейшем развитии интеграционных процессов в экономической, политической и оборонной сферах как условия для быстрейшего решения проблем еврозоны.

Парадокс заключался в том, что Д.Кэмерон постоянно говорил о своей озабоченности еврокризисом и желании скорейшего его урегулирования, однако на практике именно при нём Великобритания сделала больше всех остальных европейских стран, чтобы помешать проведению финансовой реформы ЕС. Британские политики стремились избежать любой подотчетности органам Европейского Союза и централизации их власти, методично выступая за межправительственный подход. Великобритания не согласилась с созданием Европейского рейтингового агентства -определяющего рейтинг кредитоспособности банков и финансовых структур стран-членов ЕС, которое могло бы заменить собой ангажированные американские рейтинги. Д.Кэмерон попытался хотя и безуспешно пересмотреть участие страны в иммиграционной политике Еврокомиссии. Англичане стремились помешать ЕС выступать единым голосом в ООН. В социальных вопросах Британия также предпринимала усилия по противодействию инициативам и мерам ЕС.

Британский рецепт лечения еврокризиса заключался, главным образом, во введении евробондов для всех 17 стран еврозоны, что могло привести к необходимости изменений в договоре о ЕС, которые должны были бы получить одобрение всех членов ЕС, включая саму Великобританию. Коалиционное правительство понимало, что это открывало возможность для пересмотра условий британского участия в ЕС с возвращением полномочий Вестминстеру в таких ключевых областях, как гражданское и уголовное право, а также социальное и трудовое законодательство, поэтому оно дало согласие на внесение любых изменений в договор ЕС, вызванных необходимостью урегулирования ситуации в еврозоне.

Евросоюз выбрал другой путь: ввести общий налог на финансовые операции и «золотое правило», по которому Еврокомиссия получала бы право определять, фактически по статусу закона верхний предел задолженности стран ЕС. Поскольку 73% трансакций приходятся на Лондонский Сити, и это приносит существенный доход британской казне, британцы стали настаивать, что такой налог необходимо вводить одновременно во всех крупных финансовых центрах мира, в противном случае, торговля и финансовые сделки переместятся из Лондона в Швейцарию, Нью-Йорк и другие центры, а британская экономика потеряет налоги и рабочие места. Эта точка зрения британского правительства сохраняется и по сей день. «Золотое правило» в интерпретации Германии и Франции устанавливало более дифференцированное сотрудничество как в еврозоне, так и в ЕС в целом, что означало возможность де-факто превращения Евросоюза в «двухскоростную» Европу, а это не устраивало британцев.

Главной завуалированной целью приезда Д.Кэмерона на саммит стран еврозоны 23 октября 2011 г. была попытка предотвратить появление «двухскоростной» Европы, помешать расколу между 17 странами еврозоны и остальными 10 странами ЕС, и добиться включение в пакет мер для стран еврозоны условия для невходящих в неё стран, которые защитили бы их интересы. По сути, Д.Кэмерон стремился внести ясность в вопрос о создании «экономического правительства» и разграничить его полномочия с полномочиями Европейского совета.

С другой стороны, британское правительство стремилось ускорить решение проблем еврозоны, полагая, что успех здесь явился бы ключом для улучшения экономического положения в стране. По этой причине оно де-факто согласилось на внесение изменений в договор, но лишь в тех его положениях, в отношении которых Британия имеет право вето. Д.Кэмерон также дал понять, что в целом поддерживает установление жесткой финансовой дисциплины для стран еврозоны, наращивание капитализации ее банков, движение еврозоны к дальнейшей интеграции через создание фискального союза и нового набора правил и станет дальше активно участвовать в любых переговорах. В обмен на такую позицию Великобритания получила согласие А.Меркель на пересмотр спорной директивы ЕС о рабочем времени и договоренность об ограничении бюджета ЕС.

Эта уступка не помешала Д.Кэмерону на саммите ЕС 9 декабря 2011 г. наложить вето на внесение любых изменений в ЕС, поскольку ни Франция, ни Германия не захотели предоставить важные для британской стороны гарантии и в итоге ограничились решением разработать межправительственное соглашение 26 государств - т.е. ЕС без Великобритании. Став первым в истории Соединенного Королевства британским премьер-министром, который наложил вето на новый договор ЕС, Д.Кэмерон пояснил, что членство в ЕС остается в интересах Великобритании также, как и скорейшее разрешение проблем еврозоны, т.к. они оказывают «леденящий эффект на британскую экономику».

На саммите ЕС 30-31 января 2012 г. Великобритания не присоединилась к фискальному договору 26 стран, хотя признала необходимость более жесткой фискальной дисциплины. Британия также не выдвинула возражений против использования институтов ЕС еврозоной при условии, что оно не будет ставить под угрозу ее национальные интересы. В соответствии с новым договором Европейский суд получил право отслеживать ситуацию и налагать штрафы на нарушителей согласованных фискальных правил. Еврокомиссия получила расширенные права наблюдения за национальными бюджетами. Ухудшающаяся ситуация в еврозоне вынудила А.Меркель предпринять дальнейшие федералистские меры в ЕС для создания банковского, фискального и политического союзов в рамках еврозоны при постепенной передаче странами ЕС своих полномочий Брюсселю. Хотя внесение любых изменений в договор Европейского Союза открывало возможности для пересмотра позиции Великобритании, Д.Кэмерон не согласился с таким подходом и заявил, что Британия не станет в этом участвовать.

18 сентября 2012 г. 11 стран-членов ЕС выступили с инициативой по проведению радикального пересмотра европейской внешней и оборонной политики в целях создания нового, обладающего большими полномочиями европейского министерства иностранных дел; введения голосования квалифицированным большинством голосов по вопросу формирования общей внешней политики для того, чтобы обойти возможное вето Великобритании; создания европейской армии и единого рынка для оборонной промышленности стран ЕС. Реакцией Д.Кэмерона на эту инициативу было следующим: «Мы не часть этих центральных решений по поводу новой концепции федеральных приготовлений в еврозоне», - сказал премьер. По вопросу об участии страны в европейской армии Д.Кэмерон однозначно заявил, что «никогда не поддержит европейскую армию», хотя не отказался укреплять европейскую способность разворачивать войска быстро и эффективно при любом будущем кризисе в рамках ЕС. Названная инициатива окончательно подвигла Д.Кэмерона начать процесс пересмотра условий членства Британии в ЕС. Так, коалиционное правительство не препятствовало созданию зачаточного европейского банковского союза. Британия не присоединилась к союзу, но оговорила для себя возможность участвовать в принятии ключевых решений крупнейшего финансового центра ЕС, где осуществляется большое количество операций с евро.

В самом начале 2013 г. Д.Кэмерон объявил о готовности его кабинета предпринять беспрецедентную попытку возвращения части полномочий от Брюсселя к Лондону в таких сферах, как сельское хозяйство, правосудие и трудовое законодательство. Он также продолжил линию на блокирование любых договоренностей по созданию эффективного валютного союза ЕС до тех пор, пока не будут приняты его требования о более свободном союзе Великобритании и ЕС. Он также подчеркнул, что он против выхода страны из союза, т.к. 50% британской торговли приходится на ЕС, и британцы как полноправные члены единого рынка влияют на формирование его правил. В целом Британия стремится войти в единую экономическую зону ЕС, оставив все остальные сферы в компетенции своего парламента и таким образом, решить наиболее чувствительную для консерваторов проблему - сохранить максимальный суверенитет над внешней политикой и экономикой страны.

23 января 2013 г. Д.Кэмерон выступил с речью в лондонской штаб-квартире американского агентства деловых новостей «Bloomberg». Главная мысль этой речи, фактически, звучала как ультиматум ЕС: или кардинальная реформа Евросоюза - разумеется, в соответствии с представлениями Лондона, или Британия выходит из него. Несмотря на резкость этого заявления и жёсткую критику позиции Лондона в большинстве стран ЕС, изоляции Англии со стороны ЕС не последовало. Более того, стремясь сохранить Британию в ЕС, А.Меркель выразила готовность вести диалог по этому вопросу. Заявление А.Меркель было расценено в Лондоне как большая победа Д.Кэмерона, который всегда полагал, что для Британии вполне возможно добиться «нового урегулирования» взаимоотношений с Брюсселем. На состоявшемся 8 февраля 2013 г. саммите ЕС Д.Кэмерон одержал свою очередную победу: под его нажимом впервые за 56-летнюю историю интеграции бюджет ЕС подвергся сокращению на 34.4 млрд.евро на ближайшие 7 лет.

Проблема референдума о выходе Британии из ЕС
Вопрос о целесообразности членства Соединенного Королевства в ЕС был традиционно одной из наиболее чувствительных тем, обсуждавшихся в британском обществе. Однако вопрос о выходе страны из ЕС на момент прихода к власти коалиционного правительства остро не стоял. Как уже отмечалось, вступление в действие Лиссабонского договора без одобрения его положений на референдуме вызвало в значительной части британского общества стремление заблокировать на будущее подобную возможность и вернуть часть отданных Брюсселю полномочий.

В этой связи настоящим отходом от позиции лейбористского правительства Г.Брауна, который не провел референдум по Лиссабонскому договору, стало обсуждение в британском парламенте в конце 2010 г. проекта т.н. Билля о Европейском Союзе, который включил в себя основное положение из программы коалиционного правительства о том, что любой будущий договор, который передает полномочия иили компетенции от Соединенного Королевства к ЕС, должен стать предметом референдума прежде, чем правительство поставит свою подпись под таким договором. В каждом конкретном случае кабинет министров должен будет представить парламенту заключение, имеет или нет любое изменение договора ЕС предметом передачу полномочий. Референдум должен проводиться после одобрения соответствующего договора парламентом, но договор не вступит в силу, пока не получит одобрения на референдуме. Таким образом, документ полностью закрывал возможные лазейки для правительства, которые могут позволить ему принять решение о передаче полномочий ЕС без проведения референдума, обойдя даже парламент.

Настороженное отношение британцев к участию в ЕС вызывала необходимость предоставления финансовой поддержки странам еврозоны в условиях усиливающегося экономического кризиса в самой Британии. Дополнительное масло в огонь подливало традиционное недоверие британцев к Европе - многие британцы считают европейцев безответственными, не думающими о будущем и более того, ответственными за начало двух мировых войн. Как показал опрос общественного мнения в конце 2010 г., 48% британцев проголосовали бы за выход Британии из ЕС, если бы представился случай. Согласно опросу «Евробарометра» 68% британцев не доверяют ЕС.

Хотя британцы недолюбливают ЕС, это не тождественно полному отрицанию положительных сторон нахождения в Евросоюзе. Если бы пришлось делать выбор между экономической стабильностью и ЕС, британцы голосовали бы за первое. Однако представители деловых кругов смотрят на проблему иначе: в соответствии с правительственным опросом общественного мнения в начале февраля 2011 г. 74% британских бизнесменов полагали, что выход Британии из ЕС разрушит экономику страны. В соответствии с этим опросом 92% избирателей собирались проголосовать за партии, которые поддерживают членство страны в ЕС, и только 6% были готовы голосовать за партии, выступающие за выход из ЕС.

Таким образом, идея о выходе страны из ЕС была непопулярна у британцев в 2011 г. и едва ли могла принести политические дивиденды политическим партиям. Однако этот вопрос всегда таил в себе опасность развалить существующую правительственную коалицию и расколоть консервативную партию, члены которой всегда более скептически, чем другие партии, относились к преимуществам британского участия в ЕС. Но теперь к их аргументации добавлялся новый тезис: Евросоюз меняется не в лучшую для Британии сторону - в сторону создания федеративного наднационального образования.

Идея создания экономического союза 17 стран еврозоны вызвала сильную негативную реакцию у британских парламентариев,т.к. официально открывала путь к созданию «двухскоростной» Европы. В этой связи британские консерваторы заговорили о необходимости получить согласие Д.Кэмерона на проведение референдума о выходе страны из ЕС. На протяжении десятилетий британский МИД и министерство финансов сопротивлялись возникновению «двухскоростной» или «многоскоростной» Европы, которая могла заставить Великобританию передать ЕС свои суверенные полномочия, а также в корне изменить процесс принятия решений во всех сферах деятельности Евросоюза. Однако, когда еврозона оказалась в кризисной ситуации, то Д.Кэмерон перестал сопротивляться этим тенденциям, полагая, что единственный способ для евро выжить - это пойти на большую координацию финансовой и налоговой политики.

Но консерваторы-евроскептики рассуждали иначе. По их мнению, под влиянием еврокризиса и попыток его преодоления с помощью дальнейшей централизации власти в Брюсселе сегодняшний ЕС представляет собой организацию, принципиально отличную от той, в которую вступала Великобритания в 1975 г. Поэтому, следует провести референдум, предоставив, таким образом, возможность британцам высказать свое отношение к ЕС. Для этого к октябрю 2011 г. они собрали более 100.000 голосов в пользу проведения референдума по вопросу о выходе страны из ЕС. Д.Кэмерон в ответ на это отреагировал заявлением о том, что он не поддерживает идею такого референдума, но стремится в связи с грядущим изменением договора ЕС в долгосрочной перспективе вернуть Великобритании ряд полномочий, переданных ранее ЕС. При этом Д.Кэмерон подчеркнул, что «не хочет, чтобы Великобритания вышла из ЕС».

В результате, Д.Кэмерон столкнулся с мощным сопротивлением его европейской политике со стороны его однопартийцев, настаивающих на выходе страны из ЕС. И хотя, благодаря позиции лейбористов и либеральных демократов, Д.Кэмерону удалось преодолеть сопротивление евроскептиков, которых теперь в консервативной партии большинство, идея о проведении референдума вышла на первый план. Опрос, проведенный объединением «Guardian/ICM poll», показал, что 70% британцев хотели бы проведения такого референдума, а 40-49% проголосовали бы за выход страны из ЕС. Таких результатов опроса общественного мнения ранее не наблюдалось.

Аргументируя свою позицию против проведения референдума об отношении страны к ЕС в целом, и о выходе страны из ЕС в частности, Д.Кэмерон заявил, что еврокризис предоставляет Британии шанс перестроить ЕС как союз с более свободными правилами в интересах Великобритании, пользуясь стремлением германской стороны внести существенные изменения в договор о ЕС и предоставив Еврокомиссии шанс подчинить фискальной дисциплине обремененные долгами страны еврозоны. В случае выхода из ЕС Англия стала бы таким же субъектом регулирования финансовых отношений со странами ЕС, как Норвегия.

По мнению Д.Кэмерона, к 2011 г. Великобритании удалось создать положение, при котором она пользуется всеми экономическими преимуществами ЕС, избирательно следуя нормам ЕС и оказывая воздействие на принятие решений Евросоюза. Кроме того, Д.Кэмерон не хотел проводить референдум, т.к. не собирался даже обсуждать возможность дальнейшей передачи каких бы то ни было британских полномочий ЕС. Он еще раз подтвердил, что не подпишет никакого договора, который шел бы вразрез с интересами Великобритании: прежде всего, с сохранением единого рынка и защиты британского финансового сектора, т.е. Сити. В противном случае, Британия наложит вето на любые переговоры и решения такого рода, что и произошло на саммите ЕС 9 декабря 2011 г.. Д.Кэмерон считал, что «выковывает новую Европу», которая «должна измениться фундаментально» в интересах Великобритании. При этом он не был заинтересован предоставлять британцам возможность поспешно голосовать по вопросу о выходе страны из ЕС.

Тем не менее, в связи с растущим интересом населения к вопросу о членстве страны в ЕС Д.Кэмерон заявил, что выход королевства из ЕС становился все более и более вообразимым, а Дж.Осборн пояснил, что «британцы хотят быть в Европе, но не управляться Европой». Британский бизнес в массе своей поддерживает попытки Д.Кэмерона изменить британские отношения с ЕС, поскольку это в национальных интересах страны. Однако, четыре бизнесмена из пяти высказываются за то, чтобы страна осталась частью европейского единого рынка.

По опросам общественного мнения, на январь 2013 г. 40% британцев хотели остаться в ЕС, тогда как 34% стремились покинуть Союз. 23 января 2013 г. Д.Кэмерон выступил с очередной речью в лондонской штаб-квартире американского агентства деловых новостей «Bloomberg», в которой пообещал провести референдум по вопросу о выходе страны из ЕС к концу 2017 г., при условии, что консервативная партия придет к власти с мандатом от избирателей на проведение переговоров о новых отношениях страны с ЕС, а также призвал провести полное пересогласование договора ЕС, что позволило бы странам по-новому определять их взаимоотношения с Брюсселем. Фактически, речь звучала как повторение упомянутого выше ультиматума Евросоюзу. Первоочередной задачей коалиционного правительства стало изменение условий участия Британии в ЕС с последующим вынесением результатов на референдум не ранее 2017 г. При этом многое зависит от позиций, которые займут по этой проблеме Германия и Франция.

Контакты с Германией и Францией по проблеме еврокризиса
При решении этой задачи Д.Кэмерон с самого начала своего правления сделал упор на развитие взаимоотношений с ведущими странами ЕС, прежде всего, с Германией. В условиях еврокризиса канцлер ФРГ А.Меркель стремилась изменить договор так, чтобы институты ЕС могли вмешиваться напрямую в экономическое и бюджетное управление продвинутых в своей интеграции стран. При этом она блокировала или игнорировала большинство предложений Н.Саркози по урегулированию долгового кризиса. Таким образом, Британии приходилось все чаще договариваться именно с А.Меркель. Д.Кэмерон был уверен, что Германия сделает все возможное и даже пойдет на жертвы для спасения евро. Следовательно, Лондон должен был наиболее тесно взаимодействовать с Германией, как локомотивом европейской интеграции.

На первый взгляд, англо-германские отношения складывались неплохо. Осторожная на первых порах британская политика позволила Д.Кэмерону заключить с канцлером ФРГ А.Меркель взаимовыгодную сделку, которая помогла ему избавиться от некоторых финансовых обязательств Великобритании в ЕС. Но намерения Д.Кэмерона вернуть положения социального и трудового законодательств от Брюсселя к Лондону, а также изыскание возможностей пересмотра некоторых положений договора о ЕС в пользу Великобритании в будущем заметно осложняли англо-германские отношения. Фактически, Д.Кэмерон пытался воспользоваться стремлением германской стороны внести существенные изменения в договор о ЕС для борьбы с еврокризисом как шансом для перестройки ЕС в союз с более широкими возможностями для самостоятельных действий Великобритании.

Германия всячески стремилась помешать этому. Однако необходимость решать проблемы еврокризиса путем пересмотра положений Лиссабонского договора делали А.Меркель сговорчивее и расположенной продолжать англо-германский диалог в любой ситуации. На встрече 18 ноября 2011г.в Берлине А.Меркель и Д.Кэмерон пошли на новый компромисс, договорившись о согласии на подписание британской стороной ревизии Лиссабонского договора в обмен на пересмотр спорной директивы Евросоюза о продолжительности рабочего времени и договоренность об ограничение бюджета ЕС. А когда Д.Кэмерон наложил вето на новый договор ЕС, А.Меркель дала понять, что изоляция Британии недопустима, назвав ее «партнером, на которого можно положиться»..

А.Меркель всеми силами стремилась противостоять призывам наказать Лондон за его строптивость и помешать выходу Великобритании из ЕС, поскольку сознавала, что в этом случае единый рынок сокращался бы на 15%, германский вклад в бюджет ЕС увеличивался бы на 10-15 млрд. евро - и все это при сохранении британского влияния в мире в целом. Однако, когда в 2013 г. идея референдума о выходе Великобритании из ЕС стала популярна и в британских политических кругах, и в британском обществе в целом, А.Меркель обвинила Д.Кэмерона в попытке шантажа с целью получения Британией выгод в ЕС. Она заявила, что не собирается начинать переговоры об изменении договора ЕС для того, чтобы предоставить новые условия, которые можно было бы обсуждать на референдуме в Британии. В случае возможного пересмотра Лиссабонского договора в будущем, Германия намерена заблокировать любые попытки Великобритании вернуть себе ранее переданные ЕС полномочия.

В условиях продолжающегося кризиса в еврозоне А.Меркель предложила ряд мер с целью формирования нового европейского политического союза, предусматривающих, что страны ЕС будут шаг за шагом передавать свои полномочия Брюсселю. В ответ на это Д.Кэмерон заявил, что Британия не станет частью подобного союза. Кроме того, он назвал чепухой предложения Берлина о повышении роли Европарламента, учреждении единого европейского флага, и создании общеевропейских политических партий. Не намерена Великобритания участвовать и в создании Европейской армии.

Англо-французские отношения с 2010 г. в целом развивались конструктивно, однако саммит ЕС 23 октября 2011 г. отчётливо продемонстрировал наличие в них глубоких противоречий. Активность, с какой Д.Кэмерон стремился воспрепятствовать появлению «двухскоростной» Европы и его попытки продавить британскую позицию вызвали сильнейшую обратную реакцию у президента Франции Н.Саркози, который забыв о устоявшихся теплых англо-французских отношениях и о том, что они союзники в ливийском компании, грубо предложил Д.Кэмерону «заткнуться». И хотя Д.Кэмерон дипломатично среагировал на это оскорбление, идиллия в англо-французских отношениях была нарушена.

Н.Саркози стремился решить проблемы еврокризиса посредством договора лишь 17 стран еврозоны и созданием правил и институтов, менее благоприятных для англо-саксонской модели свободной торговли, игнорируя британское влияние и участие. Таким образом, он реанимировал давнюю французскую идею «двухскоростной» Европы с центром из стран еврозоны и периферией из 10 не входящих в неё стран. Разумеется, это не устраивало Лондон, опасающийся утраты своего политического влияния. Франция стремилась пересмотреть и другое британское завоевание - единый рынок, где только еврокомиссия и Европейский суд обеспечивают защиту от французского протекционизма.

Дружбы в такой ситуации быть не могло. Н.Саркози явно обрадовался британскому вето на договор ЕС и провалу плана А.Меркель о заключении договора между 27 странами ЕС, поскольку надеялся на изоляцию Великобритании с последующим заключением договора между 17 странами еврозоны без участия Великобритании, который закрепил бы «двухскоростную» Европу. И хотя практически в тот же день Н.Саркози заявил, что Британия нужна ЕС и ее выход стал бы большой потерей, а важность договоренностей Франции с Германией не помешает её сотрудничеству с Британией, у которой с Францией общие интересы в вопросах ядерной энергии и обороны, а также в совместной операции в Ливии.

Приход к власти во Франции нового президента Франсуа Олланда не привнес позитивных изменений в англо-французские отношения. Во время выборов во Франции Д.Кэмерон открыто поддержал Н.Саркози, и не принял Ф.Олланда в Великобритании. Ф.Олланд не скрывал презрения к британскому отношению к Европе и особенно британской одержимости протекционизмом. Различались и подходы французской и британской сторон к путям урегулирования еврокризиса. В отличие от Н.Саркози, который пошел на негласное соглашение с британцами, что французская сторона не станет настаивать на прекращении выплат Великобритании из ЕС в обмен на то, что британская сторона не станет требовать реформы общей сельскохозяйственной политики, Ф.Олланд стал методично нарушать эту договоренность, что развязало руки британцам в отношении общей сельскохозяйственной политики. Однако опасность полного развала еврозоны побуждала Д.Кэмерона и Ф.Олланда искать точки соприкосновения.

Стратегия Д.Кэмерона - воспользоваться еврозризисом для пересогласования участия Великобритании в ЕС - встретила жесткую критику со стороны французского президента. Хотя Д.Кэмерон и намекал на возможность согласия Британии на «двухскоростную» Европу в обмен на более свободное членство королевства в ЕС и сохранение ценного для Британии единого рынка ЕС. Показательно, что после заявления Д.Кэмерона о референдуме, французский министр иностранных дел Лоран Фабиус заявил, что Франция «расстелит красную дорожку» для Британии, в случае её выхода из ЕС. Реакция Ф.Олланда на победу линии Д.Кэмерона по вопросу об урезании евробюджета на саммите ЕС 8 февраля 2013 г. показала еще раз всю глубину ухудшившихся с 2011 г. англо-французских отношений.

При значительной разнице подходов трех государств к вопросам выпуска евробондов или использования ЕЦБ для урегулирования еврокризиса, к вопросу ревизии Лиссабонского договора для создания новых рамок финансовой координации или финансового союза стран еврозоны, между позициями Британии и Германии было больше точек соприкосновения. Французские же рецепты решения проблем еврозоны и дальнейшего продвижения европейской интеграции фактически вступали в противоречие с членством Великобритании в ЕС, хотя и оставались на уровне пожеланий. В то же время и Германия, и Франция стремились сохранить членство Великобритании в ЕС, не только потому, что Великобритания является третьей экономикой Евросоюза, но и потому, что часто пользовались ее участием для блокирования позиций друг друга.

Таким образом, с мая 2010 г. по начало 2013 г. коалиционному правительству Д.Кэмерона-Н.Клегга в целом удалось удовлетворительно для Великобритании решить несколько тактических задач в отношениях с ЕС в контексте преодоления еврокризиса. Это прежде всего: снятие с Лондона части финансового бремени по предоставлению помощи странам еврозоны; предотвращение ее неконтролируемого развала; закрепление в повестке отношений с ЕС темы возможного пересмотра Лиссабонского договора в направлении большей автономии Британии. Определилась долговременная стратегия коалиционного правительства в отношениях с ЕС, суть которой - «уступки» в дальнейшем продвижении интеграции - особенно в финансовых вопросах, в обмен на послабления в интересах Лондона.

Все это, в той или иной степени, достигнуто, однако, ценой постепенной девальвации главного средства нажима на ЕС - угрозы референдума о выходе Британии из Евросоюза. С течением времени становится всё более понятно, что выход дорого обошелся бы прежде всего британской экономике. Начавшаяся подмена идеи «референдума о членстве» концепцией «референдумов по конкретным вопросам, прежде чем правительство получит право подписания соглашения», выглядит перспективной как с точки зрения обеспечения интересов Великобритании в ЕС, так и в плане легитимного средства британского влияния на темпы и направленность дальнейшей интеграции в ЕС.